Может, кстати иль некстати,
Иногда, по мере сил
Я читаю Твои знаки,
Словно книжку, что забыл.
Трудно буквы вспоминаю,
Правила, что знал не все,
Очень часто сомневаюсь,
Что умел читать вообще.
Иногда словно спросонья,
И на ощупь, как слепой,
Мне бы пригодился сонник,
Только вряд ли есть такой.
А бывает, все понятно -
Как картинку прилепил,
Словно кто подробно, внятно
Мне все это объяснил.
Вот пропущена страница,
Вот - оторван уголок,
То ли явно, то ли снится,
То ли дьявол, то ли - Бог.
То на третий раз доходит,
То понятно через раз,
То ль Учитель слишком строгий
И испытывает нас.
То заносит слишком в сложность,
То - в опасность упростить,
То я слишком осторожный,
То теряю быстро нить.
То в прострацию кидает -
Где же оси координат?
Под ногами почва тает,
Ни вперед и ни назад.
Мне б усердие утроить,
Повнимательнее быть,
Прочитать, понять, усвоить
И по этой книге жить.
То я знаю, как не знаю,
То не зная, знаю всё -
Книгу Жизни я читаю
Плохо ль или хорошо?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Конечно же хорошо! Господь загадывает загадки, ну а ты... уж, будь любезен,... докажи Ему свою дееспособность - разгадай. Комментарий автора: Да, уж...
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
